Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

спросил он.

— Не слышал, встал только, — позевнув, ответил Ратьша. — Что пишет Юрий Всеволодович?

— Не знаю пока. Вишь, только въезжаю. Думаю, надобно в стольную палату подаваться. Там князь грамоту огласит. Князья и думные бояре уже там собираются. Скоро туда и послов татарских приведут, так что, облачайся, поснедай да ступай туда же.

— Ладно, только водицы в лицо плесну.

— Поешь, все же, — посоветовал Олег. — Чаю, не скоро чего начнется. Успеем соскучиться.

— Может ты и прав, брате, — кивнул боярин. — Ступай, а я и впрямь поем — протрясся в дороге.

Ратьша отправился к колодцу, здесь, скинув полушубок и оставшись голым по пояс, попросил Первушу слить ему из бадьи — привык он к такому ежеутреннему омовению, когда пребывал в своей усадьбе, или здесь в княжьем подворье, которое считал своим вторым домом. Обливался в любую погоду, даже в лютую стужу. Зато никогда не хварывал, хоть, бывало, приходилось в зимнюю пору в лесу ночевать без шатра на наломанном сосновом, аль еловом лапнике, прикрывшись овчиной. Умывшись и растерев покрасневшую, парящую на морозце кожу рушником, отправился в гридницу. Там перекусили пирогами с зайчатиной, запивая их горячим сбитнем. Заморив червячка и приодевшись из сундука в своей спаленке, Ратислав двинулся в стольную палату.

Палата располагалась в главном княжьем тереме. Большая — саженей пятнадцати в длину и двенадцати в ширину. Сверху над палатой шатровая крыша, крытая дорогим тесом. В дальнем конце на возвышении княжеский стол с удобной спинкой и позалащенными подлокотниками. Здесь не топили, потому присутствующие кутались в шубы. Народу собралось изрядно. С сотню, не меньше. Князья, думные бояре, церковные сановники, воеводы. Лица озабоченно-встревоженные, у некоторых, так просто испуганные. Юрия Ингоревича пока не было.

Ратьша присел на дальней от княжеского стола скамье, рядом с Коловратом и тысяцким Будимиром. На самых ближних к столу скамьях сидели удельные князья княжества Рязанского и церковные иерархи, подальше — думные бояре, потом все остальные без какого-то особого порядка. Завидев появившегося Ратислава, поднялся со своего места Олег Красный, княживший в Переяславле Рязанском и потому сидевший на ближней к князю скамье. Подошел, присел между Коловратом и Ратиславом.

— Чего нового слышно, княже, — поинтересовался у Олега Коловрвт.

— Слух дошел, Юрий Владимирский помощь против Татар обещает в грамоте, — устроившись на скамье, ответил Переяславский князь. — Вот только не скоро та помощь будет. Покамест известно только это.

— Понятно, — погладил бороду набольший воевода. — Значит, время надо. Вот только дадут ли его нам татары?

Гул, стоящий в палате, внезапно стих. В дверях показался Великий князь Юрий Ингоревич с сыном Федором. Оба они прошли по проходу между скамьями, поднялись на возвышение, где стоял княжеский стол. Князь уселся на свое место. Княжич Федор устроился пообочь на выдвинутой из-под стола резной скамеечке. Народ в палате, вставший при появлении князя Юрия, поясно поклонился. Юрий с Федором, поднялись на ноги, отдали поклон. Княжич сел, а оставшийся на ногах Великий князь, сказал:

— Грамота пришла ответная от Великого князя Владимирского. Обещает он помощь в ней.

Помолчал, придавая весомость сказанному. Прошелся взглядом по скамьям. Продолжил:

— Понял Юрий Всеволодович, что на Рязань двигается главная сила татарская. Исполчает силы свои и вскоре отправит рати Владимирские в пределы княжества нашего. Но, понимаете, что время для этого потребно. Потому, надо нам продержаться, пока помощь придет.

Народ в палате радостно загомонил. Князь, поднял руку, требуя тишины. Сказал:

— Но то мы обсудим попозже, а сейчас послушаем послов татарских.

Юрий махнул рукой страже в дверях.

— Ведите послов!

Пришлось подождать какое-то время. Но вот у дверей возникла суета и на пороге показались привезенные Ратьшей с границы монголы: шаманка и двое воинов начальственного вида. Позади них семенил половец-толмач. Распространяя по палате запах немытых тел, с любопытством оглядываясь по сторонам, те подошли к помосту с княжьим столом. Монгольские мужи легонько поклонились — почти кивнули. Шаманка что-то пробормотала и, крутнувшись кругом себя, плюнула через плечо. Присутствующие возмущенно загудели. Князь повелительно поднял руку. Не сразу, но в палате воцарилась тишина.

— С чем пожаловали послы Великого Джихангира Бату и братьев его? — внушительно вопросил Юрий Ингоревич.

Надо же, подивился Ратьша, выучил князь прозвание монгольского предводителя. Видно, не зря держит при себе Гунчака. Есть толк от бывшего половецкого хана. Монгольская чародейка, выслушав от толмача перевод, что-то быстро забормотала, размахивая руками. Князь Юрий поморщился — видно и до него дошел запах, исходящий от старухи.

— Царевич Бату прислал нас, чтобы заключить вечный мир между нашими народами, — перетолмачил половец.

— Мы рады жить в мире со всеми соседями, — ответствовал князь. — И что хан Бату просит в замен?

На этот раз толмач даже не стал ждать, что ему скажут монголы: видно заучил слова своего господина наизусть.

— Перво-наперво, вы должны изъявить монголам полную покорность и признать их господами над собой. Пропустить войско их через земли ваши, поить-кормить, притом, воинов их и лошадей. Выставлять своих воинов под их знамена по первому требованию. Дать заложников-детей от лучших людей ваших, не пускать в свои земли и не укрывать врагов монгольских. А помимо того давать дань ежегодную в размере десятины от всего: от людей, от еды, товаров, денег, скота, а в конях — десятину в белых, десятину в вороных, десятину в бурых, десятину в рыжих и десятину в пегих. А в людях: десятину в воинах, десятину в ремесленниках, десятину в пахарях, десятину в мальчиках и десятину в прелестных девах.

По мере перечисления в палате снова стал нарастать гул, переходящий в возмущенные крики. Сидящий рядом с Ратьшей князь Олег, вскочил и, горячась, выкрикнул:

— Пусть придут к нам! Сразимся! Коль побьют нас, то все их будет!

Молодые князья и княжичи восторженным криком поддержали слова Олега Красного. На этот раз взмаха руки князю Юрию не хватило, чтобы унять возмущение. Пришлось встать и рыкнуть:

— А ну, тихо!

И когда собрание помалу начало затихать, он добавил:

— Тихо! Сядьте!

Как только все угомонились, Юрий Ингоревич обратился к послам:

— Все на том? Больше ничего передать не велено?

Половец мотнул головой.

— Сами мы такое решить не сможем, — после недолгого молчания произнес Великий князь, — ибо есть над нами господин — Великий князь Владимирский. Вот к нему и ступайте. Я дам провожатых.

Толмач негромко заговорил с послами. Те что-то переспрашивали. Говорили степняки довольно долго. Потом половец вышел вперед и произнес:

— Послы монгольские согласны. Они поедут к князю Владимирскому. Но один из них отправится к Джихангиру, расскажет о вашем непокорстве.

Юрий Ингваревич дернул щекой, нахмурился, но согласно кивнул.

— Так и порешим.